-
"ПОГИБАЯ, МЫ БУДЕМ ЖИТЬ…"
ЗАВЕЩАНИЕ НЕСДАВШИХСЯ
ЗАЩИТНИКОВ ДОМА СОВЕТОВ
Братья, когда вы прочтете эти строки, нас уже не будет в
живых. Наши тела, простреленные, догорят в этих стенах. Мы обращаемся к Вам,
кому повезло выйти живым из этой кровавой бойни.
Мы любили Россию. Мы хотели, чтобы на этой земле
восстановился, наконец, тот порядок, который Богом ей определен. Имя ему -
соборность, внутри ее всякий человек имеет равные права и обязанности, а
преступать закон не позволено никому, в каком бы высоком чине он ни был.
Конечно, мы были наивными простаками, за свою доверчивость
мы наказаны, нас расстреляют и, в конце концов, предадут. Мы были лишь пешками
в чьей-то хорошо продуманной игре. Но дух наш не сломлен. Да, умирать страшно.
Однако, что-то поддерживает, кто-то невидимый говорит: "Вы кровью очищаете
свою душу, и теперь сатана ее не достанет. И погибнув, вы будете гораздо
сильнее живых".
В наши последние минуты мы обращаемся к Вам, граждане
России. Запомните эти дни. Не отводите взгляда, когда наши обезображенные тела
будут, смеясь, демонстрировать по телевидению. Запомните все и не попадайтесь в
те же ловушки, в которые угодили мы. Простите нас. Мы же прощаем и тех, кто
послан нас убить. Они не виноваты. Но не прощаем, проклинаем бесовскую шайку,
севшую России на шею.
Не дайте затоптать великую православную веру, не дайте затоптать
Россию.
Наши души с Вами.
Россия непобедима.
Дом Советов.
04.10.93
Я убит в Белом доме
Я убит в
Белом доме,
Помяните меня.
Бэтээры и танки
Не жалели огня.
Вертолеты кружили,
И горел Белый дом.
Стал он многим могилой
Из укрывшихся в нем.
Я убит в Белом доме,
Не жалейте меня.
Мертвый сраму не имет,
Свою долю кляня.
Стыд, позор, униженье —
Это участь живых,
Тех, кто милости просит
У сатрапов чужих.
А предатель-таманец,
Расстрелявший меня,
И иуда-рязанец, —
До последнего дня,
До конца они будут
При бесчестии жить.
И от крови им руки
Никогда не отмыть!
Я убит в Белом доме.
Свою чашу до дна
Я испил, но при этом
Честь моя спасена.
Я убит в Белом доме,
Видно, участь мне пасть,
Как отцы умирали
За Советскую
власть!
Евгений НЕФЁДОВ
КРЕПОСТЬ
...Девяносто
третий. Дом Советов.
Над Москвой - кровавый горизонт.
Танки бьют по флагам и пикетам.
Там сегодня - Брестский гарнизон.
...Как старались к "Завтра" подобраться
Власть и суд, давя нас в унисон.
Но велел народ: "Держитесь, братцы!
Вы в России - Брестский гарнизон".
...Беларусь! В разгуле "демократий",
Нас толкнувших в горе и позор,
Ты одна, не сдавшая ни пяди, -
Ныне тоже Брестский гарнизон.
В слове Брест - и крест светло сияет,
И Звезда Геройская горит,
Памятью нетленной осеняя
Души тех, чей прах земля хранит...
К негасимой праведной святыне
Я пришёл сегодня на поклон.
Для войны, что длится и поныне,
Дай мне силы, Брестский гарнизон!
ПАМЯТЬ
Какая
осень, Боже праведный…
Как сердцу чисто!
Какие выборы, парламенты,
Возня министров?..
Какие хлопоты суетные,
Когда повсюду —
Земля пречистая, рассветная
Подобна чуду?
Исчезло злое и нелепое,
Беда остыла.
А может быть, и вправду не было —
Того, что было?..
Ни танков не было, ни кровушки —
Нигде ни грамма…
А палачи сидят в стороночке,
Не имут сраму.
Живут, спокойные и скромные,
Слезам не внемля…
В свой срок и с почестями громкими
Уходят в землю —
Не отягчённые, смиренные,
В венках-букетах.
…Но души, ими убиенные,
их встретят где-то!
Узнают в дальней из обителей,
Взойдут из пыли
И спросят у своих губителей:
"За что убили?
Мы были молоды той осенью,
Мы жить дерзали!
И нашу Родину не бросили
На растерзанье.
А вы и нас, и землю Русскую
Распяли разом".
…И отойдут подальше, грустные,
Как от проказы…
А на земле, под солнцем пламенным,
Над тихой речкой
Поставят мученикам Памятник.
Живой навечно.
2007
ОКТЯБРЬ — 1993
Реформаторы, как по-крупному
Победили врагов реформы
вы!
Пол-Москвы завалили трупами,
Пол-Москвы увезли в Лефортово...
А пока всю страну не вывезли —
Вы надсадно все эти годы
В приложения к телевизорам
Реформировали
народы...
Реформируете без устали:
Честных — в нищих, ворье — в элиту,
Душу русскую — в антирусскую,
А теперь вот живых — в убитых!
Конституцию сытым скопищем
Изнасиловали — и рады.
Мы пришли к ней на крик о помощи.
Ну так кто ж из нас — демократы?!
Что там прения, что регламенты...
Ваши доводы —
сверхречисты:
Бьете танками по парламенту!
Ну так кто же из нас — фашисты?..
С той землей, где взросли Иванами,
Мы родство разорвать — не в силе,
Вы ж всей плотью — за океанами.
Ну так кто же из нас — Россия?
...Она терпит и терпит, смирная.
Но когда-то остудит ваш пыл:
Кто с мечом к нам придет реформировать —
Тот историю позабыл.
БАЛЛАДА
О ЗНАМЕНОСЦЕ
Кем-то пропито, кем-то продано,
Кем-то предано, как обуза...
Ну подумаешь — Знамя Родины!
Что за невидаль — флаг Союза...
Но не каждую душу заняли
Бесы подлости
и растления.
Мы присягу давали Знамени,
Преклоняя пред ним колени!
Стяг червонный — прославлен предками,
Стяг победы — отцам награда,
А в боях девяносто третьего
Был он с нами на баррикадах.
Знаменосец глядел уверенно,
Руки крепкие не дрожали:
Знамя цело — не все потеряно
У народа и у Державы!
Полыхало огнем полотнище
Вызывающе и рисково.
Но ударили вдруг по площади!
И проклятый достал осколок...
О безумная экзекуция -
Танки, бьющие исступленно
По Дворцу и по Конституции,
По России и по Знаменам!
...Как лежал он, лицом
белешенек,
Беззащитен и безоружен,
И ноги его бывшей крошево
Остывало в кровавой луже.
Обтекая труху кирпичную,
Эта кровушка пробивала
Красный след по земле коричневой!
И земля ее принимала...
Только ранили. Не угробили.
Но старались добить пальбою!
...И, склонясь пред ним,
Знамя Родины
Заслонило его собою.
Александр Крылов
Я НЕ ПОГИБ В ГОРЯЩЕМ БЕЛОМ ДОМЕ
Я не погиб в горящем
Белом Доме,
И не меня утюжил БТР.
Другого истязал на стадионе
И добивал прикладом изувер.
И вновь плясали
сполохи разрывов
По этажам - на россыпях стекла...
А кто-то ухмылялся зло и криво,
Когда чужая кровь ещё текла.
И оставались тёмные
разводы
На стенах - от впечатавшихся тел...
Оттуда нам - сквозь дым и через годы
Сияют лики белые, как мел.
А мы - застыли у своих
экранов
С молитвой и проклятьем на устах.
И били звери даже ветеранов,
Сжигали мучеников наших на кострах!
И тихо падал маленький
священник,
Прижав к груди иконку и гармонь...
Мерцало небо - в блестках луж осенних,
И крестик стиснула нетвердая ладонь.
Но заглушил молитву
гром орудий
И гильз отстрелянных струящийся трезвон..
И шли по трупам звери, но не люди,
Чьё имя и доныне - Легион.
А кто-то вел ещё огонь
сквозь пламя
На раскалённом верхнем этаже...
И зарево вздымалось, точно знамя -
На том последнем, страшном рубеже!
И уходить коллектором
подземки
Мне не пришлось, предателей кляня...
Но лишь мерещится ночами, будто к стенке
Враги тогда поставили меня!
Александр Симонов
ПАЛАЧИ
Решился
«царь» Советы расстрелять
В том октябре снарядами из танков,
Чтоб безнаказанно и дальше воровать,
А деньги — на счета швейцарских банков.
А тот, кто при обстреле уцелел,
Пал жертвой озверевшего ОМОНа…
В Москве царил кровавый беспредел,
Расстреливали нас у стадиона.
И «демократов» было не унять —
За спинами омоновских кордонов
Кричали: «Надо больше убивать!
Неужто у нас мало стадионов?»
И танков купленные экипажи,
Забыв Присягу и налившись водкой,
В палаческом дрожа, в фашистском раже,
Лупили по Руси прямой наводкой.
Трусливые в открытой, равной драке,
В броне укрывшись и в омоновских щитах,
Сидели нелюди в машинах цвета хаки,
И ложью было — «люди» — на бортах.
А люди — были там, на баррикадах,
Те, что Советы вышли защищать…
Мы знаем наших палачей проклятых,
Всё помним и не думаем прощать!
Напрасны обелить убийц потуги
Газет, экрана, своры всей придворной.
Мы помним их кровавые «заслуги»
И «Белый дом», от жирной гари чёрный.
4
октября 1993 года. Расстрел.
Болен
лист октябрём,
Он горит нездоровым румянцем,
Снова осень-лиса примеряет рыжовую масть,
Ну а я снова в нём,
Снова флаг полыхает багрянцем,
Снова долг нас зовёт
Защищать Конституции власть.
Вновь холодный рассвет
Этот день над Москвой расстилает,
Баррикады на Пресне и жар митинговых речей,
И Верховный Совет наш
Иудина власть расстреляет
На глазах равнодушных, спешащих домой москвичей.
Танки бьют вновь и вновь,
Наша армия в русских стреляет,
Где теперь экипажи нас смертью разящих машин?
И разбрызгана кровь,
И на стенах она засыхает
Словно кисти горящих октябрьских красных рябин.
Валентин Сорокин
КАЗНЕННАЯ МОСКВА
Бескрайняя
морозная равнина
И лунный диск...
И реет ветер вновь...
Кто пал вчера под пулями безвинно,
Заметена былинная их кровь.
Вглядись во тьму: пылают не стожары,
Не Богом позабытый остров Крит,
На Русь твою надвинулись пожары,
И каждый дом на улице горит.
И за твоей казненною Москвою
Еще кричат и стонут голоса,
То растворяясь в долах синевою,
То поднимаясь пеплом в небеса.
Бредут по снегу нищие селенья,
Чужим царям запроданы в кредит.
Горит душа — и нет ей утоленья,
И свист пурги ее не холодит.
В родных ладонях умирают дети,
Мать, за бедой, не разомкнет уста.
Меня враги распяли на рассвете,
Но ровно в полдень я сошел с креста.
Я слышу горе, понимаю горе,
И потому, наверное, не злой,
Хотел бы я означиться в просторе
Седым холмом иль черною скалой!
Александр ХАРЧИКОВ
После
штурма Российского Дома Советов в октябре 1993 года, там была найдена записка,
оставленная русским добровольцем из батальона «Днестр». Звали его Славиком.
Познакомился я с ним в кинотеатре «Ударник», в Москве, в начале марта 1993 года
на встрече с выпущенными на свободу членами ГКЧП, которую проводила редакция
газеты «День» и освещала на своих страницах газета «Советская Россия». Тогда он
был жизнерадостен и весел... Эта песня написана в память наших товарищей,
которые в октябре 93-го года погибли, но не предали Советскую власть и не
сдались ельцинским сатрапам!
ВЕЧНАЯ СЛАВА ПАВШИМ ГЕРОЯМ!
В
обожжённом гробу покорённого дома,
На паркетном полу в почерневшей пыли,
Посреди мёртвых тел и кирпичного лома
Отыскали записку и, прочтя, сберегли.
Слог бежит торопясь: «Третий час под обстрелом...
Страшно хочется жить, но скажу наперёд:
Если надо, умру боевым офицером
За Российскую Честь, за Советский Народ!
И пишу
я затем, что наверное знаю:
Уцелеть будет трудно — ведь за каждым из нас
До конца проследит озверевшая стая,
И отставки не взять, и не выйти в запас.
Нет патронов и что... против танков патроны?
И на нас пятерых лишь один автомат...
А вокруг только дым и последние стоны
Золотых, молодых убиенных ребят.
Может статься, готовы нам безвестные ямы,
Едкой известью хлорной нас посыпят, кляня...
И уже не узнают наши милые мамы,
Где лежат их сыночки, злую тайну храня.
Расскажите ж своим, коль останетесь живы,
Как над Первопрестольной трупный запах стоял,
Как снаряды рвались, выгорали архивы,
Как ваш друг боевой смертный час принимал,
Как долбили страну в лоб прямою наводкой,
И от горя и гнева задыхалась она.
Те, кто куплен деньгами, наградными и водкой, —
Чем искупится их дорогая вина?!
В водке не утопить страх расплаты тиранам,
И животную дрожь потных рук не унять —
От Святого Суда не спасёт и охрана
Расстрелявшую Русь президентскую рать!»
...Не успел дописать он... Грудь осколком прошило...
Копоть с кровью смешалась... И пальба не слышна...
Оборвалась строка... Сердце болью пронзило...
И печатью вошла в хриплый крик тишина...
Октябрь
Валерий
ХАТЮШИН
4 ОКТЯБРЯ 1993 ГОДА
На улицах лица
бесцветны и хмуры,
и снова над Родиной мрак диктатуры.
Ни русского клича, ни русских газет.
Затменье России на множество лет.
Опять нас они, как детей, обыграли,
и русские танки по русским стреляли.
И мерзко и горько до слез на душе.
Ужель никогда мы не встанем уже?
Ужель мы всё пропили и проболтали?
Быть может, последних, кто - мог, расстреляли...
Последних бойцов беспредельной
страны...
И нет у рабов осознанья вины.
4 октября
РАССТРЕЛ
И армия ушла, оставив нас одних…
Так ждали мы!.. И армия пришла...
Чтоб в нас убить последние надежды.
Страну, народ, как прежде, - предала,
в позоре пребывая, как и прежде.
Пока мы плачем, нам спасенья нет.
В пустых словах не может быть спасенья…
Еще мы вспомним это воскресенье,
когда восстанем через сотню лет.
Нам распрямиться не дадут скорей...
Но не простятся ни за что на свете
расстрелянные женщины и дети
и названные бандой дикарей.
4 октября
Что говорить, когда в душе - проклятья,
когда забыты радость и любовь,
когда пусты слова: «все люди братья»,
когда не вся с асфальта смыта кровь,
когда с экранов, злобою смердящих,
рычат подобья человечьих лиц,
когда поносит русских телеящик
и награждают золотом убийц,
когда сквозь все цензурные пробелы
зияют их преступные дела...
О чем писать, когда в Москве - расстрелы,
и в куче трупов - детские тела?..
10 октября
ЧЕРНЫЙ ДОМ
Исподлобья взгляд несмелый,
свечи и цветы кругом…
Дом Советов, белый-белый,
- разбомбленный черный дом.
Демократы, автоматы,
сумасшедший белый свет,
в касках русские солдаты,
пуль свистящих красный след...
Что ж вы, гады, в
самом деле...
Всех расстрелянных - сожгут...
Мы стояли две недели,
в дождь и снег стояли тут.
А какие песни пели,
ёжась над костром ночным!..
Что ж вы, гады, в самом деле:
разрывными - по своим...
Бэтээры, кровь и стоны,
лиц погасшие черты...
Здесь теперь - цветы, иконы,
свечи, слезы и цветы...
Демократы, депутаты...
Тщетно сына ищет мать...
Где ж вы, бравые солдаты?
Приходите пострелять...
Нас еще в России много –
не утративших корней,
и следят за нами строго
дерьмократы всех мастей.
Дышит смерть в их липких лапах,
встал ОМОН зверьем тупым...
Стадиона трупный запах,
белый дом как черный дым...
19 октября
13 НОЯБРЯ 1993 ГОДА
Стояли с непокрытой головой
под высотой небесного знаменья*…
Ребят погибших день сороковой
совпал с моим печальным днем рожденья.
Сгоревший Дом - как траурная тень…
Он был ушедшим им уже не виден…
На Красной Пресне в этот скорбный день
со всеми плакал я на панихиде.
Их назывались Богу имена,
и хор церковный повторял молитву.
Я знал: на небесах идет война,
и вслед за ними - мы пойдем на битву…
Морозный снег искрился на траве,
пропитанной непокоренной кровью.
Молились мы в запуганной Москве
наперекор всевластному злословью.
Все это было, как в тревожном сне:
мерцали свечи в хвойных лапах ели,
на стадиона каменной стене
в пробоинах от пуль цветы алели…
Они стояли здесь тринадцать дней,
и вот - ушли, оплаканные нами,
расстрелянные армией своей
за то, что не желали жить рабами.
Нас ждет тоска немереных дорог,
нас в прах испепелят иные грозы…
Вчера закон был с нами, нынче - Бог
И в этот день Он видел наши слезы…
Ноябрь
------------------------------------------------------------
*В этот день над Красной Пресней многие люди были свидетелями видения в
небесах образа Пресвятой Богородицы.
Леонид ИВАШОВ
БАЛЛАДА О БЕЛОМ ДОМЕ
Белый дом, Белый дом, Белый дом,
Освященный нечистою силой,
Превращенный Иудой в горящий содом,
Для России стал братской могилой.
Не забыть, не простить тех, кто отдал приказ,
Тех, кто разума голос не слушал,
Кто российскую кровь всем явил на показ,
Кто расстреливал русскую душу.
В этом черном ряду есть и ты – офицер,
Запятнавший святые погоны,
В дикой пляске смертей подающий пример,
Породнившийся с пьяным ОМОНом.
Долг, достоинство, совесть и честь –
Офицерское братство, твои позывные.
Мы по ним измеряем, кто в строю нашем есть,
Не приемлем размытые мерки иные.
Над страною трубят всех мастей трубачи,
Под уздцы повели вновь Россию,
Правят ею невежды, льстецы и рвачи,
Хлещут в душу заморские ливни косые.
В политической драме интриг и страстей,
Племенам дикарей подражая,
Бьются насмерть друг с другом элиты властей,
Для которых – Россия чужая.
Корпус наш офицерский расколот, распят,
Нас смотреть друг на друга в прицел призывают,
В душу льют неустанно предательства яд
И подачками рот затыкают.
Повязали нас кровью, вручив ордена
За убийство, за роль в дикой драме,
За предательство нам заплатили сполна
Окровавленными пятаками.
Даже в первой
кровавой гражданской войне
Офицерам наград не давали,
Не считалось заслугой в полыхавшей стране,
Когда русские в русских стреляли.
Нет, не все предают, не все продали честь,
На паркетный елей не сменяв золотые погоны,
Не поддались обману, не восприняли лесть,
Предпочтя сытой жизни свои гарнизоны.
Боже мой! Вопль Россию пронзил
Перезвоном тревожных прелюдий,
Когда ты, офицер, наводил
В Белый дом жерла страшных орудий.
На потомках лежать будет наша вина,
От грехов наших им не отмыться.
Раскаленным свинцом будут жечь ордена,
И кровавые мальчики сниться.
Белый дом, Белый дом, Белый дом,
Освященный нечистою силой,
Превращенный Иудой в горящий содом,
Для России стал братской могилой...
Октябрь
* *
*
Москва притихла пристыжено,
Победу празднует сатир.
Униженно и удивленно
Метался месяц в небе сонном,
Взирая на кровавый пир.
Окончен бой. В неравной схватке
Бойцы России полегли,
Но, хищным следуя повадкам,
Их на солдатской плащ-палатке
К могилам братским не несли.
И медь оркестра не звучала,
К гробам не сыпались цветы,
Лишь ночь испуганно молчала,
Да совесть тихо увядала
Под сенью мрачной темноты.
А где могилы убиенных?
И кто над ними голосил?
Предали их объятью тлена
Цинично, тайно и надменно,
Поправ обычаи Руси.
Кто их убийцы? Ельцин, Ерин,
Грачев, Кондратьев иль Кобец?
Их грех пред истиной безмерен,
Им роковой маршрут отмерен,
Бесславным будет их конец.
Но за глумление над прахом,
Погибших с честью, без вины,
Отплатит вам, гонимым страхом,
Презреньем, правдою и плахой
История моей страны.
Октябрь 1993 г .
Екатерина
ПОЛЬГУЕВА
4 ОКТЯБРЯ
Это станет абзацем ещё не написанных книг.
Ты, родившийся позже, не слышавший смертного стона,
Всё прочтешь и изучишь, грядущих времен ученик,
И получишь отметку, как некогда мы за Гапона
И убитых людей, и "бездарные действа царя",-
Слишком бойко твердили, не ведая грозного смысла.
Но прогневался Бог, и кровавая тень октября
За беспамятство наше опять над Россией нависла.
Что ты сможешь понять, не вдыхавший клубящийся дым
Этой страшной беды, когда бойню назвали "победой"?!
Нет, не надо в учебник, как лупят свои по своим,-
Непомерно высокая плата для школьных ответов!
И абзаца не нужно! Из грубой нелепицы слов
Пусть запомнятся лишь имена убиенных мальчишек:
Дима Обух и Костя Калинин, и Юра Песков...
Сколько их! Не забудь ни одно, чтоб Господь вас услышал.
Кто остался в живых, нацарапал углём "отомстим"
У Горбатого моста, где памятник, на пьедестале.
Мы из этих, которые пеплом чуть было не стали,
И поэтому ненависть нашу нестрого суди...
Твой несложен урок,- не придется зубрить наизусть.
В книге только пять строчек (для памяти хватит и песни):
Не пойдешь в палачи - не окрасится Красная Пресня
Цветом крови. Не будешь предателем, выстоит Русь!
21.09.94
***
Подросток на пустынной мостовой...
Раскрытые глаза не видят света.
Листву колышет дуновеньем ветра,
И лишь она здесь кажется живой.
Подросток на пустынной мостовой...
Мальчишеские ломкие запястья.
И призраки несбывшегося счастья
Кружатся над оборванной судьбой.
Подросток на пустынной мостовой...
Сведенные в предсмертной муке брови.
Опять возжаждал дьявол теплой крови
И мальчиков толкнул в неравный бой.
Подросток на пустынной мостовой...
Упавший в ржавь листвы осенней, навзничь,
Убитый воин - беззащитный мальчик,
Пытавшийся весь мир прикрыть собой.
1994, ноябрь
***
Пересиливший страх
И шагнувший в ночную Москву,
Как в разверстую пасть,
Что дышала свинцово и тяжко,-
Для того, чтобы кровью
Его пропиталась рубашка
Перед тем, как падет
На сырую от крови траву.
О, романтика подвига -
Поиски юной души,
Мотыльком на свечу
К ней стремятся вчерашние дети.
Только правда - не правда,
Пока не оплачена смертью.
И в безжалостном небе
Восход равнодушный дрожит.
Комом в горле - зачем?
Он уже без него, этот день.
А живые забудут,
Поскольку живые и сыты.
Может, это не мертвые,-
Может, живые убиты?..
Потому и не мучатся памятью,
Беглой, как тень...
Но настанет октябрь,
Хлынут листья из вспоротых жил
Облетевших деревьев,
И с гарью смешается ветер.
Пересиливший страх
Ничего больше не совершил,
Откупив нашу совесть
Ценой своей жизни и смерти.
5.09.95
***
За каждую строчку положена плата,
Ну, может, не плата, а малая платка.
Кому-то в бою уготованы латы,
А мне - на одежде изношенной латка.
Бессонница мучит, но если соснется,
Приснятся мне мальчики - те, что убиты...
Они обитают у самого Солнца,
А я-то считала, что в землю зарыты.
30.12.97
БАЛЛАДА О МЛАДШИХ БРАТЬЯХ
(ДЕВЯТАЯ ОСЕНЬ)
Им было тогда по восемь,
И мир на последней грани,
Когда догорала осень
Пожаром усобной брани.
Бессмысленные усилья,
Непрочны воспоминанья...
Как жадно зрачки ловили
Холодной листвы мерцанье!
О, сладкое тленье смерти,
В котором леса тонули!..
Но выросли нынче дети
И тоже пошли под пули.
Отчаянье ли, проклятье,-
Нет юности без отваги!
И младшие наши братья
С асфальта подняли флаги.
Кривитесь: мол, это глупо -
Соперничать с ураганом,
Но в кровь закусили губы
В предчувствии новой раны
Мы - те, что покуда живы,
Творцы миров и истории.
А коли преданья лживы,
Так это не ваше горе!
Девятая осень после
Расстрелянной веры нашей.
Им было тогда по восемь,
Теперь они мертвых старше...
20.09.02
Нина
КОЧУБЕЙ
СЛУШАЙ, МИР!
(Стихи, прочитанные по радио
из Дома Советов З-го октября 1993-го.)
Слушай, мир! Осаждённая крепость
из
России с тобой говорит.
Мы
стоим тут Закону на верность.
Знаем,
верим – народ победит!
Растащила
страну, разложила,
и
теперь, перед смертным концом,
БТРами
нас окружила
демократия
с волчьим лицом.
Запугать
нас решили – не вышло!
Пусть
ОМОН, пусть кордоны вокруг.
Всё
равно, слышишь, Ельцин,
ты –
бывший!
Ты
теперь - политический труп!
На
ветру Знамя Красное бьётся...
Не
позволим святыне упасть!
И не
дрогнем.
А если придётся,
здесь
умрём за Советскую власть.
БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!
(Музыка Маркса Андриахина)
Вот он
– час расставания с жизнью.
Ухожу
за черту. За край.
Дорогая
моя Отчизна!
Я
любила тебя!
Прощай.
На проспектах,
на улочках узких
смерть
взяла в свои руки права.
И
тротилом, и кровью русских
пахнет
ныне моя Москва.
Пули,
взрывы, огонь – не страшно:
За
Советскую власть стоим.
Что ж,
лупи, легендарная наша!
Бей,
безумная, по своим.
Генералы,
смущаться не стоит:
Чушь -
измена стране своей!
Фюрер
вам подарит “героя”
за
расстрел стариков и детей.
А
тебя, кремлёвский Иуда,
будет
вечно преследовать страх,
и
кровавые мальчики будут
всё
стоять в твоих пьяных глазах.
Мир
узнает – здесь пули скосили
самых лучших
Отчизны сынов.
Будь
ты проклят, убийца России.
Будь
ты проклят во веки веков.
(Утро 4-го октября 1993-го,
минуты расстрела защитников
Советской власти)
НЕ МОГУ Я ЗАБЫТЬ
“Бе-лый-дом,
бе-лый-дом, бе-лый-дом” –
Будто
колокол скорбный звенит.
“Бе-лый-дом,
бе-лый-дом, бе-лый-дом”…
Как от
ран моё сердце болит!
Бесконечный
клубок тяжких дум
властно
будит меня на заре –
не
могу я забыть, не могу
тот
кровавый рассвет в октябре!
Не
дадим порасти мы быльём,
будем
помнить мы тысячи дней,
как в
России, в столице её,
палачи
убивали детей.
Автоматы
строчили из тьмы,
танк
давил и людей, и кусты,
там,
где замертво падали мы,
из
земли прорастали кресты.
Задыхались
мы в чёрном дыму,
Дом
Советов, как факел, пылал!
Если
есть ты, Господь, почему
тех злодеев
ты не покарал?
Тени
павших бесшумно кружат
в небе
грешной российской земли,
только
в храмах по ним не звонят,
и
молитву палач не творит.
Но мы
помним и стоны в ночи,
помним,
как нас пытали огнём…
Сердце-колокол,
громче стучи!
“бе-лый-дом,
бе-лый-дом, бе-лый-дом…”
БУДЕМ ПОМНИТЬ!
Будем
вечно мы помнить всё это –
Как
народная кровь пролилась,
Как на
зорьке, у Дома Советов
Убивали
Советскую власть.
К ней
на помощь пришли наши дети,
Наши
матери, братья, отцы…
Расстреляли
их на рассвете
Честь
продавшие подлецы.
Пусть
опять пули, танки, снаряды…
Подымайся,
народ, не молчи!
Пепел
павших на тех баррикадах
Громко
в наши сердца стучит!
Топчет
враг наши стяги и веру,
Зарастают
бурьяном поля
Под тяжёлой пятой изувера
Стонет,
плачет родная земля.
Убивают
нас, травят и душат,
Отбирают
работу и кров,
Но
врагу не сломить нашу душу
И не
сделать из русских рабов.
Твёрже
шаг, патриотов отряды!
Пусть
от страха дрожат палачи!..
Пепел,
павших на тех баррикадах,
Громко
в наши сердца стучит!
Неужели
мы рабство не сбросим?
Неужели
в неволе умрём?
Неужели
забудем ту осень?
Неужели
страну не спасём?!
Всех
скликаю под Красное знамя!
Поклянёмся
под ним, стар и млад:
Наша
Родина, братья, за нами!
Значит,
в бой! И ни шагу назад!
Мы к
победе сметём все преграды!
Дух
наш крепок, сердца горячи!..
Пепел,
павших на тех баррикадах,
Пусть
в сердца наши вечно стучит!
Елена ГРОМОВА
ОСКОЛКИ ОКТЯБРЯ
Кровь
течет на лист календаря.
Гаснет
в небе черная зарница.
Ранена
осколком октября
Забинтованная
тьмой столица.
Неужели
все погибло зря
В
сумраке проигранного боя?
...Красные
осколки октября...
Черный
Дом над белою рекою...
СМЕРТЕЛЬНО РАНЕНЫЙ
Павшим у Дома
Советов...
Голубая
больница,
Безнадежность
очей
И
тревожные лица
Медсестер
и врачей.
Люди в
белых халатах,
Боль
зияющих ран...
И
одета палата
В
смертоносный туман.
Вот из
памяти смутно
Предстают
предо мной
То
осеннее утро,
И
блокада, и бой.
Вот
зажглась, как комета,
В
небесах неспроста
Рокового
рассвета
Огневая
черта...
Вспышки
ярко тонули
В
вихре черного дня.
И
солдатские пули
Повстречали
меня.
Медсестра,
медсестричка,
Что ты
плачешь, скажи?
Догорает,
как спичка,
Нить
мятежной души.
Не
страдай же, тоскуя,
И не
плачь обо мне.
Может,
счастье найду я
В
неизвестной стране.
Что там
ждет, мы не знаем.
Может,
там, за чертой
Нет ни
ада, ни рая -
Все
слилось с пустотой.
Может,
нет там злодеев
В той
чудесной стране,
Только
ангелы реют
В
бесконечной весне.
Может,
нет там тиранов -
Лишь
свобода и свет...
Как
болит эта рана!
Слабых
сил больше нет!
И
пьянит, и дурманит
Воздух,
как анаша.
Жизнь,
прощай... Улетает
В
Бесконечность душа.
Октябрь 1993
Борис СТЕПАНОВ
ОКТЯБРЬ 1993
Окружены
со всех сторон,
Давай,
товарищ, попрощаемся-
Не
отстоять нам Белый Дом,
Боекомплект
уже кончается.
Снаряды
сносят все вокруг,
Стреляют
метко эти сволочи,
Держись,
держись, последний друг,
Не
будет нам от наших помощи.
В
азарте носится спецназ,
ОМОН
за танки где-то прячется,
Патронов
жалко нет у нас,
Но
ненависть в сердцах останется.
Молчит
огромная страна,
Когда
же к ней придет прозрение?
В укор
ей - наши имена,
Позором
- наше поражение...
Мы все
ж останемся в живых,
И не
сгорим среди пожарища,
И
будем мы искать своих,
Скорей
откликнитесь, товарищи.
Наталия ПЕТУХОВА
Бригада,
на выброску - Вашу мать!
Ну,
как Вы меня достали
Заткнитесь
заразы. Нетрудно понять,
Что
все уж давно устали.
Заходим
сегодня на пятый челнок,
Кого-то
опять выводим.
Слипаются
веки, все падают с ног,
Но
все-таки как-то ходим.
У
командиров по жизни - бардак,
Хрен
выяснишь, что нужнее,
И что
б ты ни сделал - все будет не так,
-
опять получать по шее.
Ведь
мы же разведка подземных путей.
Что
делаете Вы с нами?
А нам
приказали:"Ведите людей!"
И
стали мы сталкерами.
Сил
нету уже. Только мат-перемат,
На
взлете и при посадке.
И лишь
не нарваться бы на автомат,
А так
- будет все в порядке.
Есть
ниточка к миру, и только одна,
Ну
надо, так значит надо.
Опять
отдохнуть не дают ни хрена:
- На
выброску всем, бригада.
И
слушаешь вновь темноту
И
трубы, гудящие рядом.
И все,
как ночному коту,
В
потемках видать твоим взглядом.
А
воздуха верхней Москвы
Вверху
океан безбрежный.
Бригада!
Внимание, вы!
Пароль
остается прежний.
Летучих
мышей не видать.
Парилка.
Потом - холодина.
И
матом ты кроешь опять
Какого-нибудь
кретина.
И
вновь по колено в воде -
И тут
- не до медитаций:
Такого
не сыщешь нигде,
Кроме
коммуникаций.
И
грязь дорогих Силикат
Теперь
вспоминаешь с тоскою:
Нам
нету дороги назад,
Все
наши пути под Землею.
А если
у люка менты,
Стоят
с автоматами, гады:
Два метра
земли - и кранты
Вот
все, что нам будет надо.
21.09.93 - 03.04.93
Петухова Наталия (8.12.73 - 4.10.93)
Участница обороны Дома Советов (в составе
группы спелеологов осуществляла доставку медикаментов, продовольствия, свечей,
выводила больных из блокированного Дома Советов.). Тяжело ранена 3.10.93 у
телестудии Останкино, убита в 111 отделении милиции.
Дмитрий ЧУРАКОВ
КТО ШАГНУЛ РАНЬШЕ ВСЕХ
Погибают,
конечно, лучшие,
Кто
шагнул раньше всех вперёд.
Материнские
слёзы беззвучные...
Замолчавший
в испуге народ...
Не
продажную нашу совесть
Выжигают
из танков в упор...
Вы по
радио слышали новость?
Кто-то
держит рубеж до сих пор!
Вы не
верите? Что ж. Напрасно.
Так
бывало - в суровый час
Поднимались
со знаменем красным
Те,
кто были убиты сто раз.
Поднимались
под Перекопом,
Шли
навстречу свинцу и льду,
Поднимались
из мёртвых окопов
Под
Москвой в сорок первом году.
Их,
убитых под Ржевом и Курском,
Вёл
расстрелянный комиссар.
Ощетинясь
стволами русскими,
Поднимались
бойцы Дубоссар.
Что ж,
стреляйте из танков ваших!
Клевещите
из ваших газет!
Нет
предателей среди павших,
Защитивших
Верховный Совет!
Там
погибли, конечно, лучшие
Кто
шагнул раньше всех вперёд.
Материнские
слёзы беззвучные...
И пока
что безмолвный народ...
Но
запомните, вы, каратели,
Вновь
герои поднимутся в бой!
И не
плачьте, не плачьте, матери,
Стала
Русь одной судьбой!
Ничего не бывает
напрасным -
Не
однажды в суровый час
Поднимались
со знаменем красным
Те,
кто были убиты сто раз.
Владимир БУШИН
Я убит
в Белом доме на восьмом этаже,
И меня, я надеюсь, вы отпели уже.
В семь утра я был ранен, а в полтретьего дня,
Два спецназовца пьяных пристрелили меня.
Я не мог им признаться, видя злобный их пыл,
Мне всего восемнадцать, я еще не любил.
Ведь
они не щадили и моложе меня,
Ныне в братской могиле мы — большая семья.
Я не знал перед смертью, чем окончился бой,
Но Россию, поверьте, заслонял я собой.
И речей тут не надо, но всегда вас табун,
Что ж не видел вас рядом, патриоты трибун?
А вот справа и слева ощущал всем нутром
Тех, кто пал подо Ржевом в страшном сорок втором.
Им полегче, быть может, чужеземцем был враг,
А меня уничтожил свой подлец и дурак.
Но я пал не напрасно, слез не лейте, друзья!
Есть на Знамени Красном кровь теперь и моя.
А убийц не закроют ни закон, ни броня,
Я убит в Белом доме, кто заменит меня?
Лев КОТЮКОВ
4-е ОКТЯБРЯ 1993-ГО ГОДА
"Я не знаю, зачем и кому
это нужно?.." А. Вертинский
Все безумнее сны.
Все темнее прозренья.
Остывают с закатом стволы батарей.
И не помнит Земля своего сотворенья,
И не знают погибшие смерти своей.
Но я знаю, зачем и кому это нужно!..
И от знания тайного жутко душе.
Меркнет солнце кровавое в каменных лужах,
И закат на последнем стоит этаже.
И со скоростью потустороннего света
Поглощает Россию последняя тьма.
Меркнет Солнце Земли.
Мне не надо ответа
В этом мире, до срока сошедшем с ума.
И роднятся навек души павших в потемках,
Чтоб с отчизной земною идти до конца.
И безумная женщина ищет с плачем ребенка,
От военного света не пряча лица.
"Я не знаю, зачем..."
Мне не надо ответа
На угрюмых углах
Сумасшедшей страны.
И последняя тьма —
Мать грядущего Света
Поглощает навек мертвый лик Сатаны.
Надежда БОНДАРЕНКО
МЫ ЗДЕСЬ!
Мы живы,
мы здесь,
мы пока еще здесь...
Мы живы —
и с нами расстрелянный Брест,
И белое пламя,
и траурный дым,
И Красное знамя
под небом седым.
Смотрите,
как низко кружит воронье!..
Кончаются диски —
и время мое...
Но, пот утирая, глотая свинец,
Я верю, я знаю, — еще не конец!
Граненые плечи,
горячая кровь...
Мы живы —
мы вечно рождаемся вновь!
Труба нас разбудит
в решительный час,
И все еще будет,
как было не раз:
Присяга на верность —
немеркнущий свет,
Последняя крепость —
Верховный Совет...
Кончаются диски,
немеет рука...
А счастье так близко,
а жизнь коротка!
В огне и опале,
не сдавшись врагам.
Мы жертвою пали —
завидуйте нам!
Мы живы, мы вечны.
И пламя горит...
Граненые плечи
одеты в гранит.
Но веет над миром
и городом весть:
Мы живы. Мы здесь.
Мы по-прежнему здесь!
Наталья ЕГОРОВА
Эти люди с глазами крыс,
Если им отдают приказ,
Эти люди с глазами крыс
Безоружных — стреляют нас.
Мы стоим уже много дней.
Защищая
честь и закон,
Под сплошной полосой дождей,
Под дубиной твоей, ОМОН.
Много суток — кровавый смрад
На проспектах и в тьме больниц.
И медсестры отводят взгляд
От разрубленных наших лиц.
Но запомнил мой брат в крови:
Пусть и немощна наша плоть —
Много мужества и любви
Нам сегодня дает Господь.
Но запомнил убитый брат.
Как горит над Россией всей
Богородицы дивный Плат
В желтых листьях и тьме дождей.
Сергей СУРНИН
Дайте
мне автомат!
Поднимается клич из народа
Дайте мне автомат!
Стон набатный — не призрачный звон.
Дайте мне автомат!
Я готов умереть за Свободу!
Дайте мне автомат!
Я готов воевать за закон!
Дайте мне автомат!
Здесь сегодня с друзьями моими
Я в ответе за все,
За Россию, Союз, за страну.
Дайте мне автомат!
Я сегодня Пожарский и Минин!
Я сегодня пришел
На священную нашу войну!
Вячеслав ДАШКОВ
ЭХО
Ваши души еще не покинули этих ходов,
И неслышное эхо
уходит в подземные залы.
То ли звуки невнятных шагов,
то ли стежки следов:
— Это что, к "Полежаевской"? — Нет.
— К "Баррикадной".
К "Смоленской". К вокзалу...
Ваши тени ложатся
на кровью пропитанный пол
И на кафельный пол,
где постелями были бушлаты.
Где на Сотом объекте
полег Добровольческий полк
И за Солнце России
в бою полегли "баркашата".
Время трепа прошло.
Это строгий, но праведный час.
"Кто же, если не я?" —
стало ныне источником силы.
Мы не будем никак называться.
Мы помним о вас.
Мы молились за вас.
Помолитесь и вы за Россию.
Юрий
КУЗНЕЦОВ
Что мы делаем, добрые люди?
Неужели во имя любви
По своим из тяжелых орудий
Бьют свои... неужели свои?
Не спасает ни чох, ни молитва,
Тени ада полышут в Кремле.
Это снова небесная битва
Отразилась на русской земле.
Татьяна ГЛУШКОВА
ГОРИТ ДОМ СОВЕТОВ
Дождь отказался лить —
смывать следы,
и снег помедлил — падать простодушно.
И солнце ясным глазом с высоты
глядело на расстрел... И было душно
в тот день осенний: сладковатый чад
клубился ввысь... К а к о й л и с т в ы
сожженье?
О снегопад, — как милосердный брат,
приди на поле этого сражения!
Глазам невмочь! Нет мочи — обонять
паленый запах человечьей жертвы;
тысячелетье было не слыхать
такого духа — как восстал из мертвых
Христос... И это капище в Москве
во имя... Да не будет он помянут!..
Чернеют хлопья сажи на траве:
чей взор они, липучие, обманут?
То Ирод из Кремля справляет пир.
Кошерное несут ему жаркое.
Стекает по кистям беспалым жир.
Кровь, как вино,
течет, течет рекою...
НАВЕКИ ПРЕСНЯ КРАСНАЯ КРАСНА...
Еще встает
за окнами рассвет,
еще струится осень золотая.
Но нет Москвы. А есть — воронья стая
над стогнами страны, которой нет.
Над выщербленным Зданием Беды,
какое быть желало "Белым домом" —
лакейским флигельком под Вашингтоном,
куда ведут кровавые следы.
И над моей оглохшей головой,
когда дремлю, когда встаю до света,
и вижу: труп плывет у парапета,
отторгнутый речною глубиной.
Ни в воду вы не спрячете концы,
ни в грудь земли, ни в хляби небосвода...
Бредет в острожном рубище Свобода,
ведет коня слепого под уздцы.
Тоща, как Смерть, как черная вдова.
А следом — гулко катится телега...
Не убраны в полях разливы хлеба.
Не убраны тела до Покрова.
И слышу: танки валкие гремят
по старой Пресне — точно по Берлину!..
Нас гнут в дугу. А мы расправим спину.
Священным гневом горизонт объят.
Навеки Пресня Красная красна.
Навеки черен этот ворон черный,
что кружится над Родиной просторной
и над душой — как Спас, нерукотворной,
что плачет, страждет, мечется без сна...
Навеки Пресня Красная красна!
Октябрь
Игорь ЛЯПИН
РАСПЛАТА
Ваши лица от гари серы,
Ваш противник буквально смят.
Что ж вы, русские офицеры,
Опускаете в землю взгляд?
Вам хватило солдат отважных,
Были фланги и тыл крепки.
Что ж играют на скулах ваших
Напряженные желваки?
Руки целы, и ноги целы,
Вашей тактике нет цены.
Что ж вы, русские офицеры,
Так победой удручены?
Вот на этом высоком месте
Над рассветной рекой Москвой
Вы закон офицерской чести
раздавили своей броней,
Орудийным разбили громом.
И народ не забудет, как
Над пылающим Белым Домом
Развевался российский флаг.
Вы, конечно, достигли цели
В этот горький от горя час.
Только, русские офицеры,
И расплата настигнет вас.
Ваш приказ раздавался глухо,
Но уже никогда не скрыть,
Что у вас не хватило духа
Эту бойню остановить.
Ваши губы уже немеют,
И на всём остальном пути
Вам высокое “Честь имею!”
Не позволят произнести.
Анатолий ПШЕНИЧНЫЙ
Мы не вышли с тобой из горящего
Белого Ада,
Где летели в глаза пепел правды и вечность кадил.
Не ударит салют, не отыщет героев награда,
И нескоро найдут адрес наших могил.
Мы не вышли с тобой и не видели
белого флага,
И не видели, как покуражился пьяный ОМОН.
Но мы знали одно - лишь однажды дается присяга
И целуют лишь раз уголок у знамен.
Мы не вышли с тобой, да простят
нас подруги и жены.
И поплачет родня, поскорбев по заблудшей душе.
Офицерская честь, мы твои защищали законы
На своем рубеже - огневом этаже.
Мы не вышли с тобой, ну а те,
кто стрелял в нас из танка,
Пусть живут и жуют при погонах, чинах и крестах,
Только смерть, господа, не такая уж страшная ранка,
Посмертельнее жизнь, за которою страх.
Мы не вышли с тобой, а кто вышел
- и Честь вам, и Слава.
Вам труднее, чем нам, ведь опять впереди у вас бой,
Чтоб Россия жила, чтоб из пепла восстала Держава -
Наша радость и боль, то, что всюду с тобой.
Мы не вышли с тобой из горящего
Белого Ада,
Где летели в глаза пепел правды и вечность кадил.
Но придут времена, и героев отыщет награда,
И свеча озарит адрес наших могил.